Алхимия Слов

Ранее я уже писал о том, что являюсь большим поклонником творчества Павла Солтыса. Решил, наконец, перевести одну из самых известных его песен. Dancingowa piosenka miłosna Танцевальная песня о любви Не умею петь как Грегори Айзекс [1] Но если захочу, куплю тебе все его альбомы Будет за меня изображать того, кем не являюсь Но, впрочем, знаю, это всё дешёвые приёмы. Не умею петь как Джонни Кэш Ни для тюрьмы [2] , ни для своей зазнобы Но пусть как у него висит гитара на плече «Очередные трюки?» - слышу совести укоры. Закрываю свои глаза и смотрю на тебя так, Как никто и никогда на тебя не смотрел. Это рентген-лучи, жадные как злые псы Как последний вздох перед тем, как в воду нырнуть. Не умею петь как Ледбелли [3] Кроме тебя одной, за это все бы отдал Но будет день состарюсь как его же баритон [4] И то, что я скажу станет чем-то неугодным. Не умею петь как любой дурак Какого можешь видеть по телеэкрану Но помню, как ты танцевала где-то

Посмотрел в минувшие выходные фильм Миядзаки "Еще вчера". К аниме отношусь крайне положительно, но отдаю себе отчет в том, что творчество Хаяо, как, пожалуй, и Макото Синкая, явление абсолютно самостоятельное. Поэтому оценивать работу Миядзаки с позиции любителя японских мультфильмов не очень корректно. Я нахожу Миядзаки очень сентиментальным. Язык, с помощью которого он разговаривает со зрителем, прост, но одновременно с этим поэтичен. Здесь обнаруживается синтез художественного слова и красок. В историях Хаяо куда больше литературы, чем сценаристики. И речь идет не только о диалогах. Мы никогда не остаемся просто наблюдателями. С нами ведется немая беседа. Статичные сцены, случайный взгляд второстепенного персонажа, какое-нибудь непримечательное бытовое действие вроде нарезки фруктов - все это, переполняется во истину прустовской глубиной, резонируя с той реальностью, которая окружает каждого из нас.  Фильм "Еще вчера" не стал исключением. За неказ

Великий уругвайский писатель Орасио Кирога в России практически неизвестен. В то же время, в Латинской Америке он признанный классик, стоящий в одном ряду с выдающимися мастерами короткого рассказа. Этакий Эдгар По от мира испаноязычной литературы. Кирога прославился своими новеллами, в которых приключенческая традиция встречается с околомистическим фатализмом и привычными для fin de siècle экзистенциальными нотками. Ознакомиться с творчеством Кироги на русском языке достаточно проблематично. В советское время неоднократно переиздавались "Сказки сельвы", сборник историй, ориентированный на детскую аудиторию. Как ни трудно, догадаться многие работы автора, так или иначе, остались за бортом. В 21 веке им никто не интересуется, кроме отдельных энтузиастов. Ниже предлагаю вашему вниманию свой авторский перевод "Десяти заповедей идеального рассказчика" . Местами он несет на себе отпечаток времени, в котором жил Кирога, но в целом остается актуальным и полезным

Когда брат Бартоломе Аррасола понял, что заблудился, он свыкся с тем, что ничего не сможет его спасти. Всесильная гватемальская сельва вцепилась в него, безжалостная и неустрашимая. Он сел, спокойно ожидая смерти, лицом к лицу со своим неумением ориентироваться. Хотел умереть здесь, без всякой надежды, в полном одиночестве, с единственной мыслью об Испании, в особенности о монастыре Лос Аброхос*, где Карл Пятый однажды снизошел до Его Высокопреосвященства, дабы сказать, что непоколебим в своем религиозном усердии трудиться во благо искупления. Проснувшись, он обнаружил, что окружен группой дикарей, которые с невозмутимыми лицами намеревались принести его в жертву на алтаре, что Бартоломе принял за ложе, где смог бы, наконец, проститься со своими тревогами, своей миссией и с самим собой. Три года в этих краях предоставили ему приемлемое владение местными наречиями. Он попробовал что-то сказать. Произнес несколько слов, которые были ему понятны. Тогда в нем расцвела идея